В статье описываются противоречивые и агрессивные посылы от взрослых детям. Также объясняется опасность родительских неискренних указаний для психологического здоровья ребят.
Случается вдруг, что усвоенные с детства нормы поведения оборачиваются серьезными проблемами во взрослой жизни. Так как воспринимаются ребятами своеобразно их психологии.
Родительские наказы — это то, что звучит все время. Но под любым высказыванием часто скрывается послание, подтекст. Например, в кругу женщин смысл произнесенной фразы «Какая ты сегодня красивая» расшифровывается: «Что-то с тобой не так».
Малыши восприимчивы и внушаемы
Дети с самого раннего детства предельно зависимы от того, что хотят от них окружающие на самом деле. Это условие, что его будут любить. Он беспомощен, целиком зависит от других, потому очень открыт. Есть мощный канал прямого восприятия слов мамы и папы.
Единственный человек, который может достать всегда — это мама. Взрослый персонаж понимает, что она не всегда права. Не так уж и важно, что она наказывает. Но на претензии к поведению, выросший человек вдруг дает детскую реакцию. «Ну, сколько можно, достала», — пошла обратная связь, так как зона доступа прямая. Нет защиты от посланий старших родственников даже в зрелом возрасте.
Так устроено природой. Очень долгая история, когда индивид приучает себя к мысли, что родители такие же люди. И не все, что говорят они, есть истина в последней инстанции.
А в раннем детстве — «ушки на макушке» — малыш слышит напрямую. Все время сверяет с тем, что делает, иначе не будут любить и не будешь своим. Чувство принадлежности является условием существования. «Обо мне будут заботиться, когда принимают. Меня выручат, накормят, защитят».
Так формируется на подсознательном уровне целый свод правил. Семейная норма для чада. «Если так — ты наш, иначе — чужой». Вот это воспринимает малыш. Но не всегда такое положение понимается родителями: «Я этого не просил, не хотел этого».
Логическое осмысление невозможно
Дите считывает послание не в тексте, а в контексте и подтексте. Или, поскольку он обладает не логическим, а мистическим мышлением — то что есть и является правдой жизни. Если посыл эмоционально окрашен, то безусловно принимается как истина. Значит надо следовать этому. Ребенок очень поздно начинает сверять то, что ему говорят, логикой.
Почему мы больше защищены в старших классах школы, на работе? Потому что научились логическому осмыслению. Понимаем настроение собеседника: «Это не про нас, а его эмоции».
Но пока работает мифологическое, ранее мышление, где нет причинно-следственных связей, все принимается на веру без сомнения. Записывается в памяти как норма существования.
Понимать противоречия не дано
«Иди сядь за стол и съешь манную кашу», — наказывает мать, а думает: «Мне все равно сделаешь ты это или нет». Малыш же считывает с обоих уровней. Мышление с этим не справляется, а закладывает внутрь себя.
Так образуется особа с четкой конструкцией «тяни — толкая»:
- «надо, но может быть не делать»;
- «обязательно передам, но зачем же говорить»;
- «абсолютно моя цель, а моя ли».
Два голоса, двойственность бытия. Эмоционально сильно окрашенные послания вызывают шизоидную форму, близкую почти к психозу, к раздвоению личности или пограничному состоянию.
Ситуация агрессии
Двуликий Янус — это родитель, который улыбаясь, говорит: «Я тебя очень люблю. Единственный, неповторимый, очень нужный». Через какое-то мгновение у него в жизни случаются неурядицы, недоступные для понимания юного поколения. И тогда взрослый вдруг по неизвестной для детей причине дает резкую негативную, порой агрессивную реакцию.
Тогда фигура родителей непредсказуема. У чада все время тревога, неопределенность в мыслях о том, с каким лицом он сейчас столкнется. Не понятна как закончится линия поведения матери или отца.
Человек теряет доверие к улыбке, ждет внезапного взрыва. Это не тренинг психики. Это провокация на неврозы, психозы, сильная закладка будущего неуспеха, неуверенности, тревоги по отношению к партнеру в окружающем мире.
Многие стайные животные воспитывают так потомство, демонстрирую то защиту, то нападение. Но в этом есть причинно — следственные связи. Жестокость оправдана. Так тренируется норма отношений: «Мы облизываем, кормим, а ты кусаешь за хвост. Накажем в ответ, также тяпнем». «Не смей попадаться на дороге вожаку», — это понятная ситуация закладки правил иерархии.
Человек, к сожалению, не стайное животное. Здесь более сложное отношение в системе семейной и системе общества. Сильно разветвленная нормативная шкала. Надо купировать свою агрессию в социуме, если хочешь сохранить работу, место члена общества и чего-то добиться. Надо купировать гнев в семье, если хочешь сохранить отношения.
Допустим индивид на работе не срывается, злость копится. А дома жена с его точки зрения ведет себя не лучшим образом. Но портить отношения по неведомой причине страшновато. И взор переводится на ребенка.
Идеальный объект, потому что поведение малыша непосредственно. Тот подсознательно направляется к лопающемуся от гнева взрослому для того, чтобы что-то сделать, идет выручать. Ребенок с рождения приучен к тому, что если он играет, плачет, улыбается, то на него обращают внимание и расслабляются. Теперь он чуть-чуть подрос, а приемы, чтобы отвлечь взрослого, остались те же.
Так дите становится удивительно подходящим объектом для немотивированной жестокости, направленной на самом деле не на него, а на других людей:
- «что творишь»;
- «не приставай»;
- «зачем ломаешь»;
- «лучше бы за уроки сел»;
- «иди к маме».
Отрок отчетливо чувствует, что не сделал ничего такого, чтобы его стоило так оглушать и подталкивать. Он пытается на телесном уровне уяснить, как поступить, чтобы было правильно.
Волк зарычал на волчонка. Тот убежал с тропы. Вожак его не тронул. Пошел своей дорогой. А в человеческой ситуации дите не понимает, что должен сделать, чтобы агрессия угасла. Он чувствует только, что не нарушил законов.
Значит работает схема: «Виноват лишь в том, что хочется мне кушать». Ребенок усваивает, что в тот момент, когда кому-то еще захочется кушать, его могут начать есть. И поводов для этого можно и не давать. Что на самом деле агрессия внешнего окружения непредсказуема и необъяснима. Вот такой у нас злой мир.
Это может породить самые уродливые формы защиты от такого обстоятельства. Во многих философских теориях, слышим голос этого перепуганного ребенка, который получал немотивированные сообщения:
- «в мире нет добра»,
- «человек человеку — волк».
Он не мог объяснить и не знает, что должен делать, чтобы этого не было.