История, рассказанная матерью двух прекрасных учениц, потрясла меня жестокостью подростков, и тем отношением и выводом, к которым пришла молодая женщина. В школе в одном классе с ее старшей дочерью училась девочка, над которой все издевались. Снимали ролики, и ради лайков выкладывали в интернет, пока она не совершила попытку самоубийства. По телевидению проблема насилия в мире молодых и равнодушия взрослых поднималась не раз. Но, к сожалению, такие случаи повторяются снова и снова. Впрочем, читайте рассказ и думайте сами.
У меня в голове не укладывается то, чем занимается современная молодежь. Сегодняшние подростки — они ведь сплошь злые и бездушные!
— Уф! Настоящее пекло! — едва войдя к себе домой, я сразу же начала раздеваться. Апрель в этом году выдался исключительно жарким. — Привет! Дома есть кто-нибудь? — крикнула я вглубь квартиры, потому что никто не отреагировал на мой приход.
Дверь в комнату девочек была слегка приоткрыта, оттуда доносились тихие звуки, будто из телевизора. Я разулась и босиком пошла в ту сторону. Заглянула в детскую — две мои дочери сидели спиной к входу и что-то смотрели на мониторе компьютера.
— Обалдеть, какая она мерзкая! — сказала Дашка, моя четырнадцатилетняя дочка. — Только взгляни, как у нее все вываливается из-под кофты! Фу, какая гадость!
Младшая Полина только захихикала. Я наклонилась над экраном, чтобы увидеть, что они смотрят. Оказалось — видеоролик, записанный на мобильный телефон. На нем было видно, как какая-то девочка, примерно Дашиного возраста, шатаясь от усталости, бежит по школьному стадиону. Точнее, пытается бежать. Она старалась изо всех сил, но еле двигалась. Девочка была слишком полной, спотыкалась о собственные ноги, и казалось, что она в это время плачет...
— Гляди, гляди теперь! У нее слюна потекла! Ууууу... — Даша скривилась и с отвращением покачала головой.
— Дарья, Полина! Можете мне объяснить, что такое вы смотрите? — мне не понравилось ни видео, ни реакция моих дочерей.
Обе тотчас же обернулись в мою сторону, как по команде. Скорее всего, они не слышали, как я вошла. Дашка нажала на клавишу мышки и остановила фильм.
— Ой, да ничего такого... Глупости... — начала нервно выкручиваться она.
Даша выглядела растерянной. Я знала свою дочь слишком хорошо, чтобы понять, что она волнуется именно тогда, когда натворила что-то нехорошее.
— Вижу, что глупости. Что это за девочка? Ты ее знаешь? — спросила я, хотя почти не сомневалась, что это случайно выбранный плохой ролик, каких полно в интернете.
— Ну... — промычала Дарья, еще больше смешавшись, и опустила глаза, избегая моего взгляда.
— Это твоя приятельница? — уточнила я у нее.
— Это же Маринка, она учится с Дашей в одном классе, — выпалила вдруг Полина.
Моей младшей всего десять лет, и она еще не умеет врать.
— Тогда почему вы над ней смеетесь? Она же едва дышит. Это урок физкультуры? Вам разрешают пользоваться телефонами во время уроков? Вы снимаете в школе? — меня переполняло возмущение.
Я начала понимать ситуацию. По крайней мере, мне так казалось. И это мне абсолютно не понравилось.
— Включи, пожалуйста, запись еще раз, с самого начала, — я кивнула в сторону монитора.
— Мама, ну зачем? Там ничего интересного! — Даша закатила глаза. — Мальчишки всего лишь засняли, как Маринка бежит.
— Включи, пожалуйста, видеозапись, — настойчиво и твердо повторила я.
Дочь вздохнула, но повернулась к компьютеру и нажала на кнопку на клавиатуре. Когда я просмотрела видео, на экране появились еще несколько коротких роликов с Мариной.
Я сама включила следующий, хотя Дашка пыталась меня остановить. Там была та же девочка, которой какие-то мальчишки заталкивали в рот пирожные с кремом. Она не успевала все съесть, и они пихали ей обратно то, что выпадало.
Девочка плакала, умоляла мальчиков остановиться, а они лишь смеялись. Даже не смеялись, а заходились от хохота. Кричали, обзывали свою сверстницу «обжорой, толстухой» и подстрекали друг дружку, чтобы дразнить ее все более извращенными способами.
Во время просмотра меня бросило в жар, голову сдавил раскаленный обруч. В горле нарастал тошнотворный комок. Я вспомнила времена, когда меня, маленькую рыжую девочку, дразнили несколько мальчишек из класса. Тогда это ограничивалось обзыванием, гонкой по школьным коридорам и подкладыванием всяких гадостей в портфель. Но и так было очень обидно и оставило след на всю жизнь.
А теперь? Теперь, как видно, подрастающее поколение научилось издеваться без меры. Мерзости записывали на видео и выкладывали на всеобщее обозрение в интернет, чтобы увеличить унижение и боль жертвы. Как должна была чувствовать себя та девочка? Я повернулась в сторону дочерей.
— Даша... — медленно начала я. — Это ужасно...
— Ой, мама! Это всего лишь Маринка, — дочь снова закатила глаза.
— Всего лишь? Что значит: всего лишь?! — моему возмущению не было предела.
— Она толстая, не моется, плохо слышит, не знаю, умеет ли она вообще читать. Ее мама работает уборщицей в нашей школе, и она, вроде, слегка того, — Даша покрутила пальцем у виска, намекая на психическое расстройство женщины. — Над ней все смеются.
— А зачем эти видео? — я старалась сохранять спокойствие, хотя внутри все клокотало.
Дашка пожала плечами.
— Просто так. Это же просто смешно, вот и все. Артем сбрасывает их в интернет, и у него много лайков, — беззаботно ответила она.
— Даша, — я с ужасом посмотрела на свою дочь. — Это абсолютно не смешно. Это страшно, жестоко и бездушно. Ты подумала, как должна чувствовать себя Марина? А как бы ты чувствовала себя на ее месте?
— Перестань! Я не она! Меня все любят! — ответила дочь с ноткой легкого хвастовства.
Я не верила своим ушам. Мгновение мне казалось, что я не узнаю собственного ребенка. Когда она превратилась в такую бездушную особу? Где я допустила ошибку? Я всегда думала, что стараюсь внушить дочерям принципы, которыми сама руководствовалась в жизни. Куда пропала моя добрая доченька?
Конечно, она выросла. Она стала очень красивой девочкой. Стройная блондинка, со сладким невинным личиком. Детские черты слегка заострились, и она превратилась в эффектного подростка. Младшая, Полина, внешне очень похожа на нее.
— Девочки... — сделав глубокий вдох, произнесла я. — Мне кажется, что нам нужно поговорить... Серьезно, — добавила строго.
В тот вечер я долго объясняла дочерям, что хорошо, а что плохо. Показала свои детские фотографии и рассказала, как несколько школьных лоботрясов дразнили меня только за то, что у меня были рыжие волосы и веснушки. Говорила, что мне было очень обидно, объясняла, как сильно это сказалось на моей дальнейшей жизни. Не знаю, что из всего сказанного до них дошло...
Несколько дней спустя я все еще думала о случившемся. Все время перед глазами стояла та испуганная девочка и ее мучители. Я понимала, что не могу этого так оставить, нужно было что-то сделать. Только я никак не могла придумать что именно.
Начала расспрашивать Дашу о Марине. Кто она, продолжают ли над ней издеваться и записывать на видео. Дочь старалась уклониться от ответа, отвечала общими фразами, хотя я заметила, что со временем она перестала раздражаться и говорить об однокласснице свысока. Что было уже большим достижением. Но достаточно ли этого? Так продолжалось до прошлой среды.
В тот вечер я нашла свою дочь дома заплаканной. Она сидела, сгорбившись, в углу своей комнаты и тряслась, обхватив колени руками. Как только я увидела Дашу в таком состоянии, бросила на пол пакеты с продуктами и побежала к ней.
— Доченька, что случилось? Почему ты плачешь? — обеспокоенно спросила я у нее. — Эй, малышка! Ну, скажи! — я обняла ее, но Даша не реагировала на мои вопросы.
Отозвалась дочь только через несколько минут. Подняла голову и посмотрела на меня. Ее лицо было красным и мокрым от слез.
— Марина... Мальчишки затащили ее в раздевалку... раздели... и она... она... — всхлипывая, начала говорить Даша.
— Что она? — очень тихо спросила я, ожидая самого худшего.
— Она пыталась покончить собой! Понимаешь? — с ужасом вскрикнула Дарья.
— Ее спасли? — спросила с надеждой.
— Она в больнице, — Даша шмыгнула носом. — Это наша вина! Я... я не знала, что... не могу себе простить... Это моя вина...
— Самое главное, что ты это понимаешь, дорогая... — я обняла дочь еще крепче. — И что твоя подруга будет жить. Это главное... — я посмотрела дочери прямо в глаза. — Я тоже чувствую себя виноватой. Потому что могла что-нибудь сделать, когда увидела то видео. Нельзя было все так оставлять!
— Мама, что теперь будет? — из глаз Даши снова полились слезы.
— Надеюсь, что те, кто ее обидел, будут наказаны... — прошептала я.
— Как же это чудовищно! — вскрикнула Дашка и снова громко разрыдалась.
Я встала и тихонечко погладила ее по голове.
— Может, проведаешь Марину в больнице? Ей было бы приятно... — предложила я дочери, потому что только это пришло мне в голову.
Она кивнула.
— А ты сходишь со мной? — тихо спросила Даша, когда я уже выходила из ее комнаты.
— Конечно, доченька. Конечно, схожу, — ответила я, улыбаясь ей, и отправилась на кухню. Там заварила себе успокоительный чай. Честно признаюсь, я чувствовала себя виноватой.
Меня угнетало осознание того, что если бы я что-то предприняла, как-нибудь отреагировала на то, что узнала, может, той девочке не пришлось бы пережить новые издевательства. И она не попыталась бы покончить жизнь самоубийством. Если бы только я приняла, хоть какие-то меры, но я даже не попыталась, и это было непростительно.
На следующий день мы вместе с Дашей отправились в больницу проведать Марину. Она лежала под капельницей. Бледная и безучастная. Словно потеряла всю волю к жизни. Когда мы вошли в палату, девочка посмотрела на Дашу, затем на меня — так, будто не понимала, что мы там делаем.
— Привет, Марина, как ты себя чувствуешь? — произнесла моя дочь дрожащим голосом.
Ее одноклассница была так удивлена, что даже присела на кровати.
— Хорошо... — несмело ответила она.
— Я хотела попросить у тебя прощения за то, что... что... — Даша начала заикаться.
— Но ты, же ничего мне не сделала, — прервала ее Марина.
— Вот именно. Абсолютно ничего не сделала. Если бы... — дочь ненадолго замолчала, и в глазах у нее появились слезы. — А может, когда тебя выпишут из больницы... мы сходим куда-нибудь? Может, начнем вместе бегать? — вдруг предложила Дашка.
Марина смотрела на нее широко открытыми глазами, не веря в то, что услышала. Только через пару мгновений она согласно кивнула и робко улыбнулась.
Я выходила из больницы, испытывая чувство гордости за свою дочь, за то, что она сделала. Ведь это важно, что Даша набралась смелости и решила исправить свою ошибку. Она снова была той девочкой, которую я знала: умеющей сопереживать, сочувствовать, умеющей смотреть на каждого с уважением.
С грустью и тревогой я думала об ее одноклассниках. Тех, которые записывали видео с Мариной и выкладывали жестокие сюжеты в интернет. Знаю, что по данному факту проводится проверка. Ролики направлены в следственные органы для выяснения обстоятельств того, что случилось, и принятия соответствующих мер.
И все-таки тревога не отступает. Вроде, в Дашином классе учатся ребята из благополучных семей. Я пыталась понять, зачем они это делали. Для нескольких лайков? Популярности? А где их родители? Неужели они не знали, чем занимаются их дети? Не догадывались, что их отпрыски издеваются и высмеивают бедную девочку? Что доводят человека до самоубийства?
А учителя? Тоже не имели ни малейшего понятия о том, что происходило у них под носом? Что же это за учителя? И если видели, тогда это еще ужаснее. Это ненормально. Но я не хочу никого обвинять, потому что и сама повела себя точно так же, проявила равнодушие и невмешательство... Но теперь я пообещала себе никогда больше не отворачиваться, ни от кого, кому нужна моя помощь. Потому что иногда это может спасти кому-то жизнь.
Если хотите что-либо написать, оставьте отклик в комментариях.
Оля!!!!!!! Нет слов!!!!! Я рыдала.
Ирина, спасибо за неравнодушие. Самое неприятное и страшное, что пратически в каждом классе есть ребенок, которого травят. И явление это далеко не ново, помнишь фильм «Чучело»? Нам взрослым надо повнимательней быть к собственным детям.