В семье с рождением малыша протягиваются ниточки отношений сначала от матери, а вскоре и от отца. До трехлетнего возраста чадо растят, заботятся, окружают вниманием и лаской. А дальше начинается воспитание ребенка, усиливается контроль за поведение, успеваемостью. Сын или дочь, кажется, уже не нуждаются в такой опеке. Родители погружены в собственную работу, быт, но полностью закрыты от детей. Они жалуются, что просто не хватает времени на воспитание и не знают как выстраивать диалог с подростком. Эмоциональный контакт нарушается. Поговорим о такой ситуации подробно.
Что остается на детей
Недавно в интервью шведский репортер признался, что работает за прежнюю зарплату в два раза меньше, чтобы оставшееся время проводить с ребенком. У нас по самым скромным подсчетам восьмичасовой рабочий день плюс час дороги туда и час обратно. Итого десять часов мы отдаем работе, восемь — сну, еще есть домашнее хозяйство. Времени на детей остается мало. Как эта проблема недостатка родительского внимания, где последние отозваны социумом для решения других задач, может решаться.
Как-то братья Вавиловы, довольно успешные люди, сказали, что из воспитал свет под дверью кабинета отца. Это не про пример трудолюбия. Эффект воспитания работает только в случае, когда долгожданный глава семьи выходит к детям с улыбкой на лице. А не выстраивает их тут же в коридоре и начинает муштровать по поводу дневника, чистки зубов, внешнего вида и общения с матерью.
То есть, то небольшое время, которое остается, родители могли бы, на минуточку отложив проверку дневников, пообщаться с ребенком. Что-то рассказать, спросить ни про школу, ни про успеваемость, а про жизнь. Иногда эти пятнадцать минут или полчаса достаточно, чтобы появилось ощущение общающегося и своего родного человека.
Почему важно говорить о себе
Есть еще важная вещь. Вот представьте, что месяц живете со взрослыми людьми в одном номере гостиницы. Они никогда не говорят, чем занимаются, утром уходят, вечером приходят. Разговоры исключительно о том, куда положить ключ, поставить чайник, что находится в гостинице. Обсуждают бытовые проблемы. Через некоторое время вы можете сказать, что вам удивительно не повезло: «Какие-то странные соседи, черт те чем занимаются. Пустые какие-то и не общительные существа. Или они на меня злятся на что-то».
— Кем работает твой папа? — спрашиваешь ребенка.
— Чем-то занимается, наверное, — после долгого раздумья получаешь в ответ.
— А мама?
— Где-то на Калинина.
В лучшем случае называется профессия, в худшем — и это не услышишь. Это подростки пятнадцати-шестнадцати лет.
Родители забыли рассказать детям о том, чем они занимаются. Что им интересно, где они бывают, на что они тратят большую часть своей жизни. С кем они дружат, о чем мечтают. Вот эти вечерние часы они торжественно посвятили бытовым вопросам: поставлен ли чайник, подметен ли пол, и где у нас дневник. Великая тема большинства семей.
В воскресенье они говорят ребенку: «Садись сейчас за уроки. Отец проверит, и поедем гулять. По дороге заедем в магазин, купим тебе штаны, потому что ты из этих вырос. И еще куда-нибудь заедем, потому что надо отдохнуть». А где здесь общение и рассказ о себе?
Подростки представляют родителей абсолютно черными ящиками. Подозревают, что ими совсем не интересуются, занимаются там непонятно чем, спрашивают только о дневнике и пообедал ли. Доехать, отдохнуть, в магазин зайти и вернуться. В разговорах дети представляют взрослых настолько унылыми обескровленными особями, что с ними то и общаться не о чем. Их на помойку выбрасывать надо.
Ребята были бы очень удивлены, увидев мать и отца на работе с горящими глазами, где те что-то энергично делают, куда-то бегут. Разговаривают, эмоционально переживают. Для детей такая картина — потрясение.
Почему достаточно уверены и адаптивны к жизни, несмотря на противоположную точку зрения, актерские сыновья и дочери? С детства их таскают в театр, где они видят работу родителей, профессию артиста. Они общаются и поддерживают взрослых в эмоциональных переживаниях в этой среде. Видят их коллег. Они в горячем контакте, про старших знают. Могут выбирать или не выбирать эту профессию.
Во многих семьях сидят профессора и удивляются, почему наследник из академической династии не читает:
— Почему он ничем не интересуется?
— А кто с ним разговаривает? Откуда он знает про династию?
Родители прибегали, убегали. Няня, школа, в крайнем случае репетитор в старших классах. Быстрая система проверок на ходу. Потому что позиция взрослых: «Не до разговоров. Времени мало. Надо что-то вложить». Сформировалось убеждение, что надо вложить контроль. Успел, догнал отрока, внушил, что его контролируют — значит добился цели.
Ребенок голоден: ему нужны наши знания, наши чувства, опыт взаимодействия с миром. Ему же завтра в мир выходить, ему этим пользоваться. Родители соглашаются с этим, но признаются, что поскольку с ними тоже старшие не разговаривали, они не обучены навыку общения: «Подскажите как надо разговаривать. Что вот так прямо подойти и спросить, не хочет ли узнать про мою работу?»
Интернет-зависимость. Как бороться?
Причина такого положения, что в семье нет традиций. Сейчас сильна компьютерная зависимость. Если ребенок сидит в сетях и играх, конечно проще бегать вокруг него с воплем: «Не сиди в интернете. Отойди от компьютера. Это ужасно, когда все время тратишь на гаджет. Я буду контролировать время, когда пропадаешь в интернете». Начинается удивительная многолетняя история борьбы с компьютером. Кто победитель — далеко ходить не надо.
Но не задаются вопросы:
- Почему сидишь в компьютере?
- Как мы достали тебя до такой степени, что ты ушел в виртуальный мир?
- Может быть тебе чего-нибудь от нас надо?
- Может тебе чего-то не хватает здесь?
Приветствуются попытки узнать, что он делает в интернете, что там интересного нашел. Они дают ребенку посмотреть на свое занятие с обратной стороны. Ни ругать, ни обесценивать, а увидеть другими глазами.
Однажды к интернет-зависимому мальчику подвели молодого, но взрослого и успешного администратора сети. Тот сказал: «Вот два раза поиграл в танчики до рассвета и перестал этим бредом болеть. Это же мозги скудеют. Делом нужно заниматься, а не чепухой». И мальчишка услышал, начал вылезать из компьютера.
Админ не сказал: «Ты плохо делаешь, и это не хорошо для тебя. Тебе вредно. Не надо этого делать». А обратил внимание в другую сторону: «Вот я сейчас про себя подумал. Гадость это. Мне не понравилось». И поскольку он хорошо разбирается в информационных сетях, его слово — закон. Если он говорит, что гадость, и мозги скудеют, то надо думать.
Поможет не запрет, а точка зрения
Если ваш ребенок читает совершенно мерзостную вещь или смотрит какую-то ерунду — не выключайте, сядьте рядом и посмотрите. Расскажите чаду хоть один раз, какое чувство у вас вызывает это видео и почему. Он же должен услышать и почувствовать, как к этому можно относиться. Для того, чтобы иметь другую точку зрения, надо этот взгляд слышать.
Запреты — это не точка зрения. Запрет не про содержание происходящего, а про то, что не делай этого:
— Почему?
— А потому что нельзя.
— Откуда знаешь?
— Мы, взрослые, так считаем. В этом уверены.
— А Васькин отец говорит, что можно. А брат говорит, что полезно.
Запретом результата не добьетесь.
Когда сидите рядом перед телевизором и говорите: «Боже мой, как плохо играет главный герой, что же за бездарный режиссер. Вот смотри, совсем дурной кадр. И слова фальшивые», — ребенок может сказать, что ему нравится. Но семя упало. В следующий раз, когда он будет смотреть, то вдруг увидит этот самый кадр и услышит фальшивые слова. И не надо будет ему запрещать. Он сам скажет, что это уже незачем и не нужно.
Прививка своих ценностей делается только в общении по поводу какого-то предмета. Хочешь, чтобы он слушал более или менее нормальную музыку, а не грохотал с такой силой, впадая в транс — послушай ту, которую слушает он, и расскажи как тебе. Может что-то понравится? А что не понравилось, донесите до ребенка.
Растить, но не воспитывать
То есть поливать, окучивать, подвязывать, иногда подстригать криво растущие ветки — задавать границы. Что такое «задавать границы?» Это не кричать «тебе нельзя», а говорить, что неприятно и что не позволю. От себя. Показывая, что ты действительно считаешь невозможным, не годящимся для себя.
В этом случае ханжество будет убийственным для отношения между родителем и ребенком. Если сказать «не нравится» только для ребенка, кривить душой, то с авторитетом можно попрощаться. Отрок отреагирует только так: «Понятно. Всегда лапшу на уши вешают. А потом сами делают. Это же очевидно».
Как говорить о любви
Родители обязаны повторять ребенку раз за разом, что они его любят и будут любить всегда. Любовь не бывает условной, потому что это та самая ниточка, что связывает старших и малых. Если она перерезана, то все слова становятся бумажными и бессмысленными, и юное создание их не услышит.
Считывается прямое послание: «Я тебя люблю. Ты мне дорог», но очень своеобразным способом. Здесь было бы здорово, если бы родители отследили свое выражение лица при встрече с ребенком. Чтобы не видя целый день отрока и зайдя после работы в квартиру, улыбнулись и сказали: «Я рад тебя видеть. Соскучился».
С чего начинают родители? «Ты уже дома, Давно пришел? Что делал?» А если они дома и входит ребенок: «Надо же. Изволил во время домой прийти». То есть на самом деле приходит человек, которого не ждали. Который в принципе не нужен, потому что надо обременяться контролем. Ну а дальше: «Поставь ботинки на место. Почему бросил куртку? Почему, когда мы пришли, здесь было это?» То есть лишь бы о чем поговорить. А вот простого «наконец-то, мы соскучились» — только по большим праздникам и дням рождения.
Рецепт все-таки простой — любить, разговаривать и быть собой. Важно говорить ребенку, что любишь, с достаточно раннего возраста, а вот «уважать тебя я не обязан»: «Если ты вот так ведешь себя, то не заслуживаешь моего уважения». И это нормально. Потому что оно из самых сильных ограничений и стимулов. Это про уважение.
А любовь сохранять и всегда помнить, что чадо может бить стекла, получать двойки, вести себя неподобающе, болеть, выводить старших из себя. Но он не навсегда ребенок. Очень скоро станет взрослым человеком. И тогда вы можете получить следующую картину:
- Отроку исполнится восемнадцать лет.
- Он будет плохо вести себя или болеть.
- Но вы перерезали нитку эмоционального контакта, когда он был младше.
- Он не уверен в вашей любви.
- Вы ничего не сможете сделать.
Потому что взрослый человек скажет: «Это не ваше дело. Я пошел». Вы окажетесь совершенно беспомощными перед лицом взрослого, по поводу которого болит ваше сердце. Но кричать уже бесполезно.
Что важно понять
Если этого нет, то остается воспоминание о том, как старались и ничего не получилось: «Потому что он был таким. Нам не повезло. Другим людям везет — у них другие дети». Так валят с больной головы на здоровую, чтобы оправдать свою беспомощность.